«Отец простых людей…»: памяти священника Николая Попова

В ночь с 3 на 4 декабря 2015 года в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы почил о Господе клирик храма Иоанна Богослова отец Николай Попов, не дожив до 20-летия своей хиротонии всего несколько месяцев.

Отец Николай был настоящим воином Христовым. Не боялся никаких трудностей, брал в свои руки тяжелую и самую грязную работу. Этот работяга-молчун был неприметен, но притягивал к себе людей страждущих, просящих молитвенной помощи и сострадания.

Последние годы своей жизни батюшка страдал онкологическим заболеванием. Но, несмотря на свое тяжелое заболевание, он преданно служил Господу. Глубокое смирение и любовь к людям – главный духовный дар батюшки.

Взгляд у батюшки был таким, будто он все понимал, что с человеком происходит и что он из себя представляет

В 2003 году 23 мая на мой день рождения муж решил сделать мне подарок. Мы решили венчаться. Договорились об этом с о. Михаилом Жуйковым, тогда еще был старый храм. Так как мы были люди уже достаточно взрослые, то решили, что это Таинство будет только для нас. Перед венчанием мы, естественно, готовились к исповеди и причастию, а исповедовал нас в тот день о. Николай. Первый вопрос, который задал нам обоим о. Николай, это венчаны ли мы. Я батюшке сказала, что нет, не венчаны, но сегодня собрались повенчаться, и мой муж тоже самое ответил. И вот тогда о. Михаил с помощью о. Николая обвенчал нас.

Помню батюшку Николая еще молодым, крепким. Много лет мы ходили в Никольский храм, и я его не видела, но спустя некоторое время мы стали ходить в Иоанно-Богословскую церковь, начали водить внуков в воскресную школу, и тут я снова увидела батюшку. Он начал уже болеть, ему было очень тяжело.

Я замечала, что как только батюшка заходил в храм, все старые прихожане сразу бежали к нему благословляться. И однажды в разговоре с нашими прихожанами кто-то сказал, что благословение батюшки очень сильное, если он благословит, значит, все получится. И на самом деле я в этом убедилась. И потом вместе со всеми, как только он заходил, подходила к отцу Николаю за благословением. И однажды я это на себе испытала. Мне было очень важно благословение и я его попросила у батюшки. То дело, на которое я просила благословение, пошло как по маслу.

Я у него часто исповедовалась. Вспоминаю свои ощущения легкости и радости после исповеди у о. Николая. Он был немногословен. Господь батюшке открывал с кем и как разговаривать, т.е. что нам всем надо было получить. Действительно, от него исходило то, что Господь хотел нам сказать по нашим грехам, в чем мы каялись, и как нам быть. Он мог сказать одно единственное слово, и оно оказывалось верное и точное. У меня был конкретный случай. Я пришла на исповедь к о. Николаю, все рассказала и потом вспомнила еще один грех. И я уже собралась его произнести, как батюшка меня остановил. В этот момент я поняла, что о. Николай указал мне на мое нетерпение, которое и здесь проявилось. Батюшка очень тяжело болел, и одно время ему приходилось сидя исповедовать. Все со смирением вставали на колени на исповедь. Замечала, что люди как-то особо относятся к батюшке.

Не знаю, можно ли такое рассказывать. Когда батюшка недослышал, он говорил громко. Одна из наших прихожанок пришла к нему на исповедь, не знаю, что она ему говорила, а он ругается на нее громко и говорит: «Надо каяться, отец Георгий уже для вас храм построил, а вы всё не ходите!». Она голову опустила, я думаю, ей непросто было. Видимо, надо было, чтобы он именно так сказал.

 Жаль, конечно, что такой священник ушел из жизни.

Я думаю, что молитва его была сильная. Последнее время он недослышал, и мне кажется, что по своим молитвам он все понимал и горячо молился за нас. Я думаю, что Господь наградил его каким-то даром, о котором со временем станет известно. Люди шли к нему, но молодые побаивались, так как он строг очень был. Я всегда робела перед батюшкой.

Последние встречи с ним были, когда он уже болел. Он был очень сдержан, и, как всегда, немногословен. Запомнила его очень внимательный взгляд, пронизывающий. Руки большие и голос мощный, а ростом маленький. Батюшка был простец, у него и машина была простая.

При таких заболеваниях крови очень страшные боли. На все воля Божья, у каждого свой путь и с этим ничего не поделаешь. Мы всем приходом молились за него, когда он попал в больницу. Моя семья каждый раз в утренних правилах поминает батюшку. Он отмучился, ему сейчас хорошо, в отличие от нас.

За батюшку достойно помолились. На отпевание приехал митрополит. Очень важна последняя молитва о человеке. На прощание пришли те, кто мог, и кто хотел прийти, ведь это был рабочий день. Достойно ушел, не каждый способен такое выдержать. Господь помогает каждому, дает возможность пройти боль, муки, скорби. Слава Богу за все.

Мне за него спокойно и место упокоения замечательное, рядом с храмом – это очень важно. 

Человеку хочется жить, особенно когда он болеет. Батюшка всегда был в окружении своей семьи и прихожан. Без внимания и без молитвы он никогда не оставался. К нему с большим уважением все священники в нашем храме относились, то есть так, как это положено. Помоги, Господи, сохранить память об отце Николае и молиться о нем.

От священника многое зависит, доверие к нему очень важно. Главное, чтобы человек чувствовал, что пастырь действительно к нему с любовью относится и помогает. У служителей Божиих участь очень тяжелая.

Я думаю, что батюшка и там нам всем помогать будет. Я просто знаю семьи, у которых есть молитвенники за гробом. Порой, глядя на этих людей, думаешь, как этот человек живет, у него должно уже что-то такое страшное случиться, а понимаешь, что молитвенники в мире ином просто охраняют своих родных и близких. Я уверена, отец Николай всегда будет поддерживать свою семью за чертой этой жизни.

Его радость была очень искренней

Я помню свою первую встречу с отцом Николаем. Это было в деревянном храме (какой был год, точно не могу сказать). Пасха. Закончилось праздничное богослужение, батюшка вышел на клирос из алтаря, подошел ко мне и крепко-крепко по-отцовски обнял и поцеловал. А потом радостно и громко сказал: «Христос Воскресе!». И его радость была очень искренней. Многие батюшку боялись, но после этого он стал для нас родным и открылся с другой стороны.

Отец Николай был тихим, спокойным, неприметным

Батюшка запомнился мне простым. Он работягой был. Внешне казался строгим и грубым. Первый раз я его увидел, когда он приехал в храм на своем «УАЗике». Я подумал тогда, что это за «клиент» на такой машине в наш храм приехал. Посмотрел внимательнее – из машины подрясник показался, а потом узнал, что это о. Николай.

С ним можно было поговорить на любую тему. Был тихим, спокойным, неприметным, сидел где-нибудь на лавочке, не видно его и не слышно. Однажды я к нему обращался за советом. У меня жена очень долго болела, никакие врачи, никакие лекарства не помогали. Уже не знали, что и делать. Отец Николай мне сказал: «Исповедь и причастие – вот самое главное лекарство».

В батюшке сочеталась доброта и строгость

Однажды в нашем храме совершалось крещение. Крестили двух близнецов-девочек, на тот момент им было по 3 года. Крещение совершал батюшка Николай. Родители этих девочек выбрали крестную, пришли с ней в храм, но в самый последний момент эта женщина отказалась быть крестной. Батюшка мне говорит: «Капитолина, ты будешь крестной», я ему отвечаю: «Батюшка, да как же так, я этих людей совсем не знаю», а о. Николай уже строго: «Я  тебе говорю, что ты будешь». И я уже не посмела ослушаться и согласилась. После крещения мы обменялись номерами телефонов, и теперь я очень дружна с этими людьми. За это я очень благодарна батюшке.

Батюшка никогда ни в чем не отказывал. Когда моя мама болела, всегда по просьбе приходил, исповедовал, причащал. Всегда выслушивал. Мне нравилось у него исповедоваться. Всегда обо всех помнил. Как-то раз я его попросила сварить лестницу в погреб. Суета закрутила, и как-то эта просьба моя  забылась. Я понимала, что забот и дел у него было много и не напоминала ему об этом. Батюшка уже болеть начал. Прошло какое-то время и  он  мне говорит: «Капитолина, я помню, что тебе лестницу сварить надо». Он о каждом помнил, о каждой нашей просьбе.

Был очень простым. Батюшка выделялся даже своим внешним видом. Эти сапоги, в которых он постоянно ходил. Давным-давно никто такие сапоги уже не носит.

Руки у него были такие большие, рабочие, ладони очень широкие. Батюшка пришел к нам на приход, когда еще был старый деревянный храм. Строили каменный храм трое: отец Николай, Игорь Черепанов и Андрей Неудахин. Был огромный котлован и они втроем там работали, их видно даже не было. Сначала у них была бетономешалка (она полуэлектрическая или полуручная), и вот они на ней бетон мешали. Тяжело батюшка работал, как раз в это время он, наверное, меньше служил, а больше на стройке трудился.

Мне было интересно, как батюшка стал священником. Отец Николай рассказал мне свою  историю: «Было мне 27 лет, я сильно заболел, все дошло до того, что я даже перестал пищу принимать, не мог. Ослаб до такой степени, что уже ходить было тяжело и привели меня, держа под руки, в Покровский собор. Там я встретился с отцом Николаем Войтовичем, он наказ дал такой, чтобы я исповедовался и причащался каждую неделю. И после первого Причастия я уже мог кушать».

Много времени прошло после смерти батюшки, а люди все еще приходят и спрашивают, где отец Николай, давно его не было видно. Когда я отвечаю им, что он отошел ко Господу, люди сильно расстраиваются и говорят, что поминали его о здравии.

Батюшка учил нас, что все очень серьезно, что на нас лежит большая ответственность за каждое слово, за каждую мысль.

Мне нравилось у батюшки исповедоваться. Когда я первый раз к нему пошла на исповедь, очень боялась, потому что прежде мне сказали, что он очень строгий. Написала все на листочке, страшно было читать, он молча прочитал, но потом ругал.

Однажды, стою на службе, в руках держу перчатки, тереблю их, а батюшка так резко мне: «Убери перчатки из рук, сосредоточься на молитве, это тебя отвлекает».

Батюшка учил нас, что все очень серьезно, что на нас лежит большая ответственность за каждое слово, за каждую мысль. Часто замечаешь, что вот стоишь на службе, а мысли куда-то улетают.

Я дежурила в лавке в тот день, когда привезли тело батюшки. Вот были мы втроем в храме: отец Исаия, я и о. Николай. У меня мысль возникла в голове: «И кто же теперь, батюшка, будет меня ругать?» И через секунду мое лицо почувствовало легкий ветерок. Наверное, батюшка меня услышал и дал знать об этом.

…его взгляд был настолько глубок, в нем прочитывалось страдание и боль…

Батюшка Николай был очень хорошим, добрым, простым. Часто заходил к нам в лавку, брал книги и читал их.

Последнее время батюшка лежал на лечении в новой краевой больнице и там, в часовне, работает наша сестра во Христе. Батюшку везли на какую-то процедуру. Он сидел в коляске, скрючившись от боли, открылась дверь лифта и она, почему-то замерла в оцепенении, увидев его взгляд. Глаза были широко открыты, его взгляд был настолько глубок, в котором прочитывалось страдание и боль. Она некоторое время смотрела на батюшку, пораженная его взглядом, а он ей громко говорит: «Ты что меня не узнала, это же я – батюшка Николай».

«Екатерина, не переживай, дай мне эту записку, я отпою».

Один раз батюшка меня спас. Я только пришла в храм, поставили меня трудиться на записочки. Подали записку на отпевание, в которой было записано иностранное имя, мне незнакомое. Проходящего мимо батюшку я спросила, можно ли принять это имя, этот священник благословил, а когда начался сам чин отпевания, другой батюшка отказался принимать эту записку, так как имя, написанное в ней, иностранного происхождения, и возможно, даже не нашей веры. Я сильно расстроилась, плакала, батюшка Николай подошел ко мне и сказал: «Екатерина, не переживай, дай мне эту записку, я отпою».

Батюшку мы никогда не забудем. Всегда подходил к нам, спрашивал, как здоровье, денежку давал или хлебушек. Раба Божия Мария.

Батюшка меня крестил в деревянном храме, я еще маленькая была. Когда он болел, в храм приезжал на такси, потому что его машина сгорела, я помогала ему выйти из машины, потом он мне говорил: «Спаси, Господи, дальше я сам». Раба Божия Ольга.

Впервые о. Николая я увидела в 2006-2007 г. в маленьком деревянном храме. Подумала, что он монах. К нему я попала на первую свою исповедь. До этого я видела, как о. Николай строго и даже грубо разговаривает с кающимися. Ожидала епитимии и даже не помышляла о причастии. Батюшка искренне расстроился, узнав, что я со дня своего крещения не исповедовалась и не причащалась. Но я всё же переспросила: «Можно причаститься?», – и о. Николай благословил. После этого о. Николая я не боялась и знала, что за его суровым, небрежно-грубоватым видом скрывается добрый человек.

Прихожане за ним толпой шли и просили: «Батюшка, благослови».

Батюшку я знаю с тех времен, когда был жив отец Михаил Капранов. Он у него служил в Никольском храме. Я тогда там был простым прихожанином. Однажды, в разговоре с батюшкой выяснилось, что мы работали в трамвайно-троллейбусном депо, но только он – в троллейбусном, а я – в трамвайном. Это было еще до того, как его рукоположили.

Потом судьба меня привела в храм Иоанна Богослова, и тут мы с ним уже ближе познакомились. Вместе работали, вместе начинали строить храм. Он очень сильно помогал храму. У него машина грузовая была, мы на ней везде ездили и даже работу на ней в храме выполняли. Делали все, помню, он какой-то кран старый отремонтировал.

Рядовая стройка. Работали с утра и до самого позднего вечера, работали в полную силу. Случайностей не бывает. Не зря нас Господь вместе свел. И как-то получилось, что мы духом сошлись. С полуслова, с полувзгляда друг друга понимали, поэтому нам было очень легко. Когда в котловане работали, батюшка только посмотрит, но не скажет ни слова, и уже становится понятно, что нужно переделать. Физически в стройке храма из священнослужителей участвовал только он, больше никто. И работал он только по собственной инициативе, не по просьбе настоятеля. Прерывался он только на службу утром и вечером.

После стройки прошло уже лет десять. Тогда технологий, таких как сейчас, и техники еще не было, даже лесов таких не было. Нам приходилось все делать по старинке. Если бы комиссия из технадзора увидела нашу стройку, они бы сразу ее закрыли, потому что техника безопасности нарушалась полностью.

А когда я попал в аварию, тогда наши пути разошлись. Долгое время я его не видел в связи со своей травмой. При встрече даже не узнал, он сильно похудел. Болезнь есть болезнь…

Помню нашу последнюю встречу с о. Николаем. Он пришел на службу, был в алтаре и причащался там, но не служил. Я к нему подошел, благословился. Поговорили с ним. Он веселый был и радостный, что меня сильно удивило, болел уже. Вот какая у человека сила духа великая. А самое главное, он знал, что эта болезнь неизлечимая. Это для него не было новостью, потому что взрослый человек. Увидеть, что он болеет, можно было только внешне. А если бы внешне болезнь никак не проявлялась, никто бы  и не узнал об этом. Вот таким он мне и запомнился – веселым и радостным. 

Я замечал, что как только батюшка приходил в храм, люди кидались к нему за благословением. Прихожане за ним толпой шли и просили: «Батюшка, благослови».

Он стремился  угодить Богу и простым людям

Я жил у разных священников. Отец Николай мне нравился больше всего. Он всех любил и любил искренне. Эту любовь он тщательно скрывал. Нравился он мне своей простотой. Он стремился угодить Богу и простым людям. Отец Николай, когда приезжал в храм, всегда подходил к нищим и давал им деньги или что-нибудь из продуктов. Ни один из священников и близко к ним не подходил. Он был простым русским мужиком, работягой. Он единственный из всех священников строил храм, и не жалел себя.

Раб Божий Алексей

Н. Ковалевская

Наталья Волкова

Беседа с настоятелем и прихожанкой храма Воскресения Господня села Ларичиха.

Нина (прихожанка)

Я помню, батюшка говорил, что его маму звали Нина. Дочь он тоже назвал Ниной. Своих детей он очень любил.

Батюшка добрый был, Царствие ему Небесное. У него улыбка всегда красивая была.

Самое трудное – это когда рукополагают в иереи. Тяжело это вынести, потому что батюшка за всех отвечает. Мы, прихожане, пришли, только за свою семью помолились, а батюшке нужно исповедать, выслушать каждого.

Он к нам в мае 1996 года прибыл. Все начинал с нуля. Под храм поселковая администрация выделила дом. Мы его починили, помыли, повесили шторы. Ему для жилья дали магазин. Там он слесарку организовал. Мастерил срубы. Очень трудолюбивым был.

Отец Николай каждое воскресение приезжал! И это уже подвиг, это его долг – служба. Любой из нас до города-то не доедет, скажет, что тяжело, а он садился на электричку и смиренно ехал. Он в городе служил утром по субботам, а после Литургии – сразу на вокзал. Как же это трудно! Он благоговейный был, не отступился ни на минуту, хоть и трудно было поначалу.  

Батюшке всегда было тяжело. Всегда был рад гостям. Однажды из Троицкого кто-то приезжал помогать. Воодушевленный ходил. Нам тогда сказал: «Что вы все такие сонные стоите?».  

Он такой скромный был. Мы чувствовали, что он наш. Всегда напрямую говорил: «Ты мне помогай». А есть такие священники, к которым не подойти, не спросить. При жизни мы и не замечали, а как не стало человека, так вспоминаем, сколько хорошего он сделал. Какое же это подвиг, больше десяти лет он служил здесь!

Батюшка очень строгий был, говорил: «Если вы гуляете, то гуляйте, что вы сюда несетесь. Здесь молиться надо».

Первое время отцу Николаю ночевать было негде и он останавливался в семье нашей прихожанки, а ее внук, Витенька маленьким тогда был, говорил: «Бабушка, к нам Боженька пришел!». Устами младенца глаголет истина. Он у нее такой сейчас добрый растет. Витенька начал батюшку обнимать, целовать, а он растрогался. Прихожанка наша (Галина ее зовут) потом рассказала, что Витенька на утро у нее спрашивает: «Баба, где Боженька? Он к нам больше не придет?».

Отец Николай очень ответственный был. Открывал устав и служил, вычитывал от корки до корки, все как надо, как положено. Мы ведь с ним до утра служили! Он не реагировал на нашу усталость. Потом из уважения, наверное, начал сокращать. Это же не так просто молиться-то, это подвиг.

Ему хотелось учиться. Как-то раз он мне сказал: «Буду учиться до последнего». Все время читал, очень любил читать, книги толстые любил изучать.

Видели, как отец Николай в электричке едет, сидит так тихонечко в уголочке и даже контролеры его минуют, они его хорошо знали. Из города обязательно что-нибудь привозил, то литературу какую-то, даже паникадило привез на электричке, нес его через все село. Сказал, что в епархии пожертвовали.

Сначала у меня мама умерла, а следом и папа. Как же мне тогда тяжело было! Только отец Николай помог мне в этой ситуации выстоять, потому что действительно в этом никто не может помочь. В больницу приходил маму соборовать. Идет по больнице, а на него со всех сторон недоброжелательно: «Вот поп пришел…», село есть село. Отец Николай делал свое дело, ни на кого внимания не обращал.  

Отца Николая всегда окружали такие люди, которыми общество брезговало, а они через батюшку проходили. Не зря Лёшка, детдомовец, с ним всегда был. Эта Лёшина детскость могла его погубить. Отец Николай помог ему избежать бед.

В нашем селе никто никогда покойников не отпевал, а отец Николай был первым, кто совершил отпевание. Когда у нашего почтальона сын умер, батюшка занес тело в храм и говорит: «Будем отпевать». Мы никогда не отпевали, не знаем даже как. Он нас успокоил, сказав: «Ничего, научимся, слушайте меня». Георгий (покойник) отсидел в тюрьме за убийство, там обрел Бога, ездил в Оптину пустынь и был поражен, что с ним там случилось.

Последний раз я его видела в 2014 году, он уже болел. В городе у меня сын живет, я к нему приехала, потом пошла в храм, где служил о. Николай. Когда увидела его, не сразу узнала. До болезни он был такой крепенький, красивый, ровный. Я вижу, что с ним что-то не то. Подхожу благословиться. Он поворачивается ко мне, вижу – глаза грустные. Спрашиваю: «Батюшка, что случилось?». Тут Лёшка говорит мне шепотом: «Нин, болеет он». Отец Николай говорит: «Эх, придется умирать. Наверное, время наступает».

Нина (дочь о. Николая)

Однажды он меня попросил сшить покровцы и воздух. «Мне из самого простого материала надо», – сказал. За помощью я обратилась к своей преподавательнице из музыкальной школы, которая работает в ризной. Она дала мне красивый красный материал и золотые кружева.

Отец Вячеслав

Надо посмотреть, это, наверное, они и есть. Были у нас красные.

Нина (дочь о. Николая)

Да, это они. Вот это встреча!

Отец Вячеслав

Требник подписан отцом Николаем: «Передан отцу дьякону Вячеславу Гвоздеву, летом 2012 года». В нем пометки самого батюшки, теперь я по нему служу.

Рассказывал как-то отец Николай, как ехали они с Алексеем в Ларичиху.  На ровной дороге машина перевернулась и упала в кювет. «Батюшка, и как вы дальше?» – спрашиваю я его, а он так просто отвечает: «Поставили ее на колеса, да и поехали дальше».  

Однажды в электричке подсел к нему человек и нехорошо начал отзываться о священнослужителях. Не понимал тот мужчина вразумительных слов, и батюшке пришлось взять его за грудки, чтобы тот образумился, и хорошенечко потрясти.

В 2007 году было начало строительство деревянного храма, и полтора года мы его строили. Зимой 2007 года строгали, весной 2007 года стали собирать и в зиму 2008 года шла отделка внутри. Пасхальную службу мы уже тут отслужили, а освятили церковь только через год. На освящении отец Николай встречал епископа Максима, отцы приехали. Батюшка был очень скромный и поэтому на фотографии освящения храма можно его узнать только по скуфейке, стоял в сторонке. Он даже не позволил себе там что-нибудь сказать.

Он был человек ответственный. Приход никаких денег не давал, и ему приходилось заниматься заработком на прокормление семьи. Батюшка все руками делал.

Никогда не укорял ни в чем. Часто от него я слышал радостный смех, который говорил о его внутреннем уповании и надежде на Бога, и без сомнения, он был очень верующим. И такие черты человека, как ответственность и несомненное твердое упование на Бога, говорят о том, что он находился в твердом положении духа.

Весь приход, созданный батюшкой, сохранился, церковь построилась. Это все было им заложено. Прихожане его просили: «Батюшка, надо строить церковь». Он абсолютно все для этого делал.

Николай Трофимович, застройщик нашего храма, посодействовал, чтобы батюшку перевели в город. Как посодействовал – отрицательным способом. Настаивал, чтобы прислали другого священника. Не произошло у них какого-то духовного соединения, но батюшка нисколько не скорбел, только сказал мне: «Вячеслав, передай Николаю Трофимовичу привет и скажи спасибо за то, что я теперь служу в Барнауле».

А перед этим была такая ситуация, мне батюшка рассказывал: «У меня нет никакого заработка, сижу без копейки, ну хоть иди и устраивайся на работу». Прошло некоторое время и ему предложили в городе служить. Вот такой был промысел Божий. Все во благо человека, только бы он был верен. А он, я повторюсь, был абсолютно верен и предан Господу Богу.

Я в церкви прислуживал, подавал кадило, читал апостола и теперь я тоже священник и за это благодарен Господу Богу и батюшке, ведь он меня всему научил. Когда пробьет мой колокол, я буду ждать встречи с отцом Николаем.

Нина (дочь о. Николая)

 Батюшка был простым, кому-то он казался грубым или каким-то небрежным. Важно было его увидеть, разглядеть, каким он был на самом деле. Это у него была внешняя оболочка, а вот каким мы его увидели в болезни в предсмертном состоянии – это уже действительно какое-то чудо. Его болезнь на столько его очистила, у него даже взгляд и улыбка как у ребенка была. Он исповедовался и причащался уже в больнице перед смертью каждый день, соборовался, со всеми примирился, все, что нужно сказал и на Введение умер. Для нас, близких, он стал мучеником. Болезнь он перенес безропотно, он ни разу не пожаловался. Единственное, что он сказал: «мне не по-человечески тяжело». Болел он крайне тяжело.

Отец Вячеслав

Я видел его на похоронах отца Александра Войтовича и обратил внимание, что он скован болезнью, весь пожелтел. В разговоре с ним я увидел того же самого батюшку, такого же бодрого и веселого. Я уже говорил о его заботе и ответственности. В тот день он меня попросил: «Вячеслав, сделай стол со стульчиком детский».

Я не просто чувствую, а я вижу, что ему сейчас хорошо.

Нина (дочь о. Николая)

Мы, близкие, уже после смерти открыли его с другой стороны. Богословский он строил наравне с простыми рабочими, нисколько себя не щадя. Многие его осуждали, говорили: «батюшка грязный». А было вот как: он едет на велосипеде на службу, отслужил, подвернул подрясник и пошел на стройку, там потрудился и на этом же велосипеде покатил домой. Порой он мог и поюродствовать, ответить резко. От славы он сознательно уклонялся, не любил, чтобы его благодарили или как-то почитали. Он все делал тихо, неприметно. Собирал себе другую награду. Очень много народу собралось на отпевание, полный храм. Многие о нем говорили такие вещи необычные, удивительные, о чем даже мы не знали. Даже нам, детям, он казался резким и пугающим.

Отец Вячеслав

Незамеченным и невознагражденным у Бога человек никогда не будет. Мы привыкли к своим стандартам человеческим, мы их ищем и ищем отражение этого, но это неправильный подход.

Нина (дочь о. Николая)

И даже сами похороны были для меня удивительными. Холода смерти не ощущалось. Он в храме стоял всю ночь. Было ощущение, что он у престола сейчас стоит и молится со всеми. Такие непередаваемые чувства. И на кладбище, когда его в могилу опустили, появился свет и погас он только тогда, когда его закопали. Можно только порадоваться тому, что это действительно был христианский уход из жизни. Слава Богу, он этими страданиями очистился.

Я была последняя, кто видел батюшку перед смертью. Придя в больницу, я увидела, что ему уже было очень тяжело. До этого я каждый день уходила от него с надеждой, что он поправится. А тут ему было настолько тяжело, это были муки нечеловеческие. И там нужно было уже в 7 часов освободить помещение, всех посетителей уже провожали, и вот я ушла, мы с сестрой приехали домой, помолились, спать мы не могли в эту ночь, потому что ощущался этот его близкий уход. В полусонном состоянии я слышу голос, который говорит: «ну все, отмучился», а сестра моя рассказывает: «во сне я к нему пришла в палату, вижу его сидящим на постели, он встает с постели и говорит: «Катюня, мне врачи что-то такое вкололи, что мне легче стало»». И поэтому, когда утром нам сообщили в  больнице, что он умер, мы даже не удивились, потому что эти события мы уже как будто знали, что он уже перешел в другую жизнь. Его болезнь и смерть открыла  нам его с другой стороны. Кажется, что в таких муках можно и возроптать и веру потерять, а вот он силу такую невероятную проявил.

Отец Вячеслав

Была у нас в селе больница, которую батюшка регулярно посещал, окормлял больных. Там парень лежал, у него не было ни рук, ни ног, батюшка его крестил, часто исповедовал и причащал.

Нина (дочь о. Николая)

Известна ли судьба того парня, который остался без рук и ног?

Отец Вячеслав

Да, известна. Его уже нет в живых. Он жил в Анисимово в пансионе для инвалидов, пенсионеров, бездомных и там же умер. Я был там, посмотрел, как люди живут, ужасно конечно, очень тоскливо.

Первое время, когда батюшка начал служить, он еще ничего не знал. Ему приходилось служить строго по книгам. На Пасху мы служили очень долго, и люди на работу уже идут, а мы все служим. Смотрим, а время уже четыре часа утра. Односельчане заглядывают к нам, спрашивают, что мы там делаем. Он же в каком возрасте был призван служить. Никто у него ничего не спрашивал. Только спросили Символ Веры и Отче наш знаешь? Все, иди служи. А потом его сразу направили в село, на приход. Вот как повиновался промыслу Божьему,  куда послали, туда и поехал. А Господь его не оставлял.

Нина (дочь о. Николая)

Нас, детей, он многому научил, не только своей жизнью, но и своим уходом. И понимаешь, действительно, что все в Божьих руках и хочется в какой-то мере его дело продолжить. Он никогда не был таким отцом, который на ручках носил своих девочек, но всегда ощущалась его молитва, а сейчас ощущается отсутствие его этой земной молитвы, но чувствуется, что эта его молитва в другом качестве. Эти удивительные вещи только после смерти открылись. Дай Бог, чтобы там у него все было хорошо.